В России отлично знают, как устроить парад. Ряды солдат, марширующих гусиным шагом, скрежет и грохот бронетехники, грозная боевая музыка и крики «Ура!», полет истребителей в химически чистом ослепляющем небе. В этом году отложенный Парад Победы не следовал обычному протоколу, но контекст — это все.
В конце концов, цель парада — не только напоминание о военных победах и жертвах, но и краеугольный камень гораздо более широкого празднования патриотизма, возможность отпраздновать то, что для большинства все еще является подлинным национальным достижением. Кроме того, это и возможность для дипломатии, использующую мягкую силу через приглашение и приемы как для бывших союзников, так и для бывших врагов.
В начале этого года, когда 75-я годовщина Победы выглядела подходящей вехой, ожидалось что присутствие президента Франции Макрона и председателя КНР Си Цзиньпина, а также премьер-министра Великобритании Джонсона, премьер-министра Японии Синдзо Абэ и президента США Дональда Трампа хоть отчасти сломало бы ситуацию пост-крымской дипломатической вечной мерзлоты. В сочетании с конституционным голосованием, назначенным на 22 апреля, это должно было стать своего рода светской коронацией для Путина.
Затем появился коронавирус.
Парад без даты
Напоминания о прошлой славе очень хороши, но в сочетании с текущими проблемами эффект может быть более печальным, чем все остальное. Чтобы провести парад, солдат должны были отправить в казармы и предварительно протестировать на вирус, а ветеранов, которые присутствовали на мероприятии, должны были поместить на карантин. Многие города, которые первоначально планировали проводить парады, позже от этого отказались из-за боязни способствовать распространению вируса.
Справедливости ради надо сказать, что российское телевидение выполнило первоклассную работу по освещению событий с помощью камер, установленных на Красной площади, на танках и дронах. Но это не главное. Для Путина, стоящего среди сверкающих медалей генералов и ветеранов, и чувствующего, как под сапогами солдат сотрясаются камни Красной площади, парад, по-видимому, является воплощением его собственного дня победы.
Однако парад — это всего лишь часть, пусть даже главная, целого дня захватывающего коллективного патриотизма. Боевые песни звучат из громкоговорителей на улицах и в метро, люди делают селфи перед танками, дети вручают ветеранам цветы, старые и молодые надевают традиционные пилотки и недавно заново изобретенные оранжево-черные георгиевские ленточки. Это предсказуемо, претенциозно, но совершенно восхитительно и эффектно.
Парад для Путина. День для России.
Однако в основном это был только парад, это было особенно заметно в московских дворах и переулках. Мэр Москвы Собянин, который, похоже, был вынужден одобрить это мероприятие, даже просил москвичей остаться дома и смотреть парад по телевизору. Несколько флагов и рекламных щитов не заменили настоящего участия общественности.
Таким образом, еще неизвестно, сможет ли парад дать Путину иллюзию национального единства перед голосованием, на которое он, по-видимому, надеялся. Тот факт, что Путин, похоже, не совсем понимает, насколько День Победы перерос государство, а также его собственная боевая хореография только подчеркивают, насколько он потерял связь со своим народом.
Пустая слава?
Под вопросом и его уверенность в международных отношениях.
Разумеется, парад является полезным напоминанием о перевооружении России. Обычно профессиональной аудитории демонстрируют несколько новых видов вооружения, на этот раз включая инженерную систему дистанционного минирования ИСДМ. В остальном все было впечатляющим, но ничем не примечательным.
Тем не менее, некоторая резкость путинской риторики во время и до парада звучала немного неприятно.
Исходя из личного опыта, могу сказать, что День Победы не только популярен, он по-настоящему инклюзивен. В Москве я видел, как смущенным немецким туристам предлагали пиво со словами: «Это было тогда, а это сейчас». Со мной, как с единственным британцем в здании, швейцар беседовал об арктических конвоях, которые доставляли жизненно важные поставки (оказалось, он был из Мурманска).
Без смягчающего влияния более широкого, более открытого Дня Победы определенная раздражительная резкость была еще более очевидной. Это стало заметным еще в статье Путина в журнале The National Interest, где обычные высказывания о войне смешаны с фактическими ошибками и откровенными искажениями.
В его речи на параде признавался «вклад наших союзников в общую победу, значение второго фронта, открывшегося в июне 1944 года», однако, сразу возникает вопрос, почему война во Франции, Битва за Британию, борьба в Северной Африке и вторжение в Италию в 1943 году ускользнули от внимания этого историка.
Недаром он сосредоточился на том, что «нацизм был сокрушен советским народом, миллионами людей разных национальностей из всех республик Советского Союза». Он повелел своему народу «помнить о том, что на советский народ пришлась основная тяжесть борьбы с нацизмом… Именно наш народ смог одолеть страшное, тотальное зло».
Проблема заключается в том, что Путин неявно утверждает, что статус великой державы — означающий определенное влияние на государства «ближнего зарубежья» — получен как неотъемлемое право, купленное кровью погибших на войне.
Эти два фактора, конечно, никак не связаны. Нужно почитать и помнить погибших советских солдат, среди которых были, в частности, украинцы и грузины. Путин прав, что в конечном итоге военная машина Гитлера была разбита на Восточном фронте.
Однако это обосновывает особые претензии сегодняшней России не в большей степени, чем, например, гегемонию Украины в отношении Румынии. Суверенитет — это суверенитет, и для государства не более уместно требовать особых привилегий на основании прошлых подвигов, чем требовать их на основании сегодняшней государственной власти.
В конце концов, границы нынешней мощи России проявились в том, кто приехал на празднования по приглашению Путина. Не было ни Макрона, ни Си, ни Джонсона, ни Трампа. Среди иностранных военных на параде был небольшой состав солдат из Китая и Индии, но и от этих стран не присутствовало ни одного видного лидера. При всем уважении к президенту Белоруссии Александру Лукашенко и президенту Узбекистана Шавкату Мирзиёеву, они всего лишь лидеры из списка второй линии. Несмотря на то, что президент Сербии Александер Вучич возвышался над всеми благодаря своему росту в 1,99 метра, высокий рост отнюдь не соответствует политическому весу.
В этом контексте похоже, что Путин получил свой парад, но внешнеполитический итог оказался противоположным тому, на который он рассчитывал, и никак не соответствовал его триумфальным ожиданиям.
