Оценивать успехи российского образования часто предлагается с позиций, очень напоминающих неомеркантилистские (приоритет политики, помогающей формировать различные секторы национальной экономики). Это значит, что система образования региона должна прежде всего обслуживать развитие его экономики, поставляя местным работодателям требующихся им специалистов, или специалистов нужно централизованно распределять. На национальном уровне заходит речь о необходимости ограничить международную мобильность выпускников российских вузов. Профессиональное образование тоже критикуется за то, что учащиеся российских колледжей не стремятся на заводы. Иными словами, итоги развития российской системы образования нередко вызывают неудовольствие в разных кабинетах бюрократической вертикали.
Однако использование неомеркантилистских критериев отличается существенными недостатками. Ведь важен не только вклад образования в развитие отраслей экономики, но и рост благосостояния населения. Качественное образование увеличивает трудовую мобильность, нередко позволяя людям выбраться из бедности.
Казалось бы, неомеркантилизм как раз должен способствовать социальной мобильности, поскольку развитие местной экономики может увеличить доступность рабочих мест и расширить возможности трудоустройства. Однако нельзя упускать важные детали: увеличение числа рабочих мест не гарантирует их качества – высокой зарплаты, хороших условий труда, успешной карьеры. Ориентация системы образования на структуру местной экономики, в том числе путем ограничения трудовой мобильности выпускников, увеличивает риск того, что рабочие места окажутся некачественными, поскольку усилится зависимость работников от местных работодателей. Нерыночные институты, защищающие права работников, такие как профсоюзы, в России развиты слабо. Поэтому рыночный институт трудовой мобильности защищает работника, помогая ему переместиться в более качественные сегменты рынка труда, пусть и не в том регионе, где он получил образование.
По похожим причинам не стремятся работать по многим полученным специальностям и выпускники колледжей. Они не хотят этого вовсе не потому, что российская экономика вышла на уровень, когда работа по таким специальностям неинтересна, а потому что им предлагаются часто некачественные и небезопасные рабочие места. В ФРГ, экономика которой находится на более высоком уровне, нежели российская, колледжи и компании прекрасно взаимодействуют друг с другом, а учащиеся техникумов часто трудятся именно на тех предприятиях, где проходили обучение. Если бы в России было больше компаний, похожих на конгломерат Siemens, то от желающих обучаться в российских колледжах не было бы отбоя, а их выпускники старались бы получить рабочее место именно по специальности в российской компании. Однако техническое и технологическое обновление российской экономики идет медленно. И еще медленнее меняется корпоративная культура, включая отношения между начальством и подчиненными, доверие, кооперацию и т. д. Образовательное разнообразие и трудовая мобильность помогают хотя бы в некоторой мере увеличить шансы человека получить качественное рабочее место.
Те же соображения относятся и к трудовой мобильности на национальном уровне. Международная трудовая мобильность, играя на стороне работников, в некоторой мере дисциплинирует российских работодателей. Аргументация сторонников неомеркантилистского подхода к формированию системы образования упускает и другое важное наблюдение. Система высшего образования сама по себе является отраслью экономики, способной экспортировать свои услуги. И примеры такой роли системы образования можно найти не только в США или Великобритании, но и среди российских регионов, например в Томской области, где один из наиболее развитых в России вузовских кластеров оказывает образовательные услуги студентам из других российских регионов или других стран.
Использование неомеркантилистских критериев в образовании может быть обоснованно, когда происходит структурная трансформация экономики и появляется много новых технологичных компаний. При таком сценарии рынок труда сегментируется. Например, возникает спрос на инженеров самых разных специализаций. В этих сегментах у работодателя уже нет решающего преимущества, поскольку их выбор ограничен – узких специалистов намного меньше, чем представителей массовых профессий. В результате работодатель вынужден идти на уступки, улучшая условия труда. Важны и изменения в корпоративной культуре и институтах защиты рынка труда.
При развитии всех этих инструментов выгоды от неомеркантилистских стратегий будут активно конвертироваться и в рост благосостояния работников. А вот без них главным результатом будет – рост власти и выгоды работодателей, не стремящихся ни инвестировать в свои предприятия для увеличения их производительности, ни менять корпоративную культуру, часто слишком жесткую и несправедливую по отношению к работникам.
В таких условиях мобильность труда, которую формирует разнообразное и качественное образование, становится противовесом излишней власти работодателя и ограниченности рынка труда. И этот противовес следует усиливать, а не пытаться его демонтировать.
