Политическое противостояние между белорусскими гражданами и режимом Александра Лукашенко приобретает вид затяжного конфликта, который может продолжаться очень долго, как это произошло в Венесуэле или в Иране. Как долго – не известно, но если и когда в Белоруссии откроется окно возможностей, то переход к новой модели экономического развития станет неизбежен. Потенциал экономики, сформированной режимом Лукашенко, уже исчерпан. И важно трезво оценить как возможности экономики страны, так и препятствия для ее развития, а также чужой опыт – стран Центральной и Восточной Европы и, как ни странно, Финляндии.
Белорусские сложности
Экономика Белоруссии ориентирована на экспорт, в том числе сложных товаров – и это, казалось бы, ее преимущество. Более трети товарного экспорта составляют электроника, транспортные средства, продукция машиностроения и химической промышленности (см. таблицу). Многие жители России хорошо знакомы с этими товарами, например автобусами МАЗ или тракторами МТЗ.
Экономика Белорусии сложнее, чем у большинства соседей по бывшему СССР, но уступает экономическим лидерам Восточной Европы. В индексе экономической сложности (ECI) она занимает 29-е место среди 133 экономик – между Эстонией и Хорватией. Но вот уже 10 лет страна стагнирует – сложность экономики не меняется, и это позволяет говорить, что модель экономического развития Белоруссии себя исчерпала.
И это не единственный вызов – Белоруссии нужно не только увеличивать сложность производств, но и расширять географию поставок. Сделать это даже сложнее, чем расширить товарный ассортимент, но без этого страна утратит значительную часть преимуществ экспортно- ориентированной стратегии по сравнению с импортозамещением.
Пока основные покупатели – это бывшие республики СССР. Более богатым странам белорусские экспортеры продают преимущественно товары простые – деревянные изделия, удобрения, прутки из железа или нелегированной стали и т. д. Белорусские тракторы, двигатели и силовые установки, холодильники покупают догоняющие экономики. Эти государства не отличаются быстрым экономическим ростом, а потому вряд ли их спрос поможет серьезно увеличить экспорт белорусских товаров. Богатому же потребителю, в первую очередь развитым странам ЕС, белорусские производители мало что могут предложить.
Политическая и экономическая нестабильность на рынках бывших республик СССР – еще один риск. Можно найти достаточно примеров, подтверждающих опасность ориентации на слабо развивающиеся рынки, пусть даже и крупные. Так, экономика Финляндии, важнейшим рынком для которой был СССР, в начале 1990-х столкнулась с глубоким экономическим кризисом из-за сильного сокращения торговли с бывшими советскими республиками. Другим рынкам товары, которые страна продавала СССР, оказались не нужны без значительного снижения цен на них. Кризис получил название «финская Великая депрессия» – ВВП Финляндии уменьшился на 11%, а безработица увеличилась до 18,5%.
Пример соседей
Белорусских производителей могут вдохновлять успехи соседей из Центральной и Восточной Европы. В том числе стран Вышеградской группы, к которым относятся Венгрия, Польша, Чехия и Словакия. Во второй половине 1990-х и начале 2000-х этим и другим странам региона удалась реиндустриализация, благодаря прямым иностранным инвестициям и приходу транснациональных компаний. Старая индустриальная структура, состоявшая из фирм, сохранившихся еще со времен социализма и не владевших современными технологиями, была заменена на новую, представленную мировыми производителями. Philips и Siemens инвестировали в производство электроники в Венгрии, Польше и Чехии, Volkswagen и Renault – в модернизацию автомобильной промышленности Чехии и Румынии. Основным технологическим и инвестиционным центром для стран региона стала ФРГ.
Развитый индустриальный сектор, инфраструктура и невысокие издержки труда белорусской экономики могли бы стать козырем в переговорах с международными компаниями об инвестициях в производство сложных промышленных товаров, предназначенных в том числе для богатых стран. На первых этапах белорусским производителям скорее всего пришлось бы остановиться на некоторых не самых сложных звеньях в глобальных цепочках добавленной стоимости, например на сборке грузовиков или тракторов в альянсе с производителями из ЕС. Именно по такому пути шли страны Центральной и Восточной Европы – их технологическим донором стали в основном западноевропейские соседи, которые перенесли на восток свои сборочные производства. Но продвинуться дальше сборочного цеха им не удалось – результаты в освоении более сложных производственных этапов у восточных государств Европейского Союза довольно скромные. Они в значительной мере так и продолжают отвечать за производство не самых сложных деталей и сборку конечных товаров. А потому они не станут технологическими донорами для Белоруссии, напротив, – сосед, получающий цех для сборки массового автомобиля, будет скорее рассматриваться ими как конкурент, а не как партнер в технологическом цикле производства.
К тому же сама офшоризация сборочных производств стала сталкиваться с политическими препятствиями. И это касается не только стран Центральной и Восточной Европы, но и западноевропейских государств. Как отреагируют избиратели в Германии, если их корпорации переместят рабочие места в Белоруссию? Как отреагируют власти ЕС, если немецкие корпорации решат сделать это за счет сокращения рабочих мест в восточных странах Союза?
Препятствия – это ступени?
Эти проблемы ни в коей мере не делают невозможным развитие белорусского экспорта (разумеется, при условии устранения политических препятствий) и экспансию на рынки развитых стран. Скорее они означают, что производителям Белоруссии не стоит ждать оптового трансфера технологий от одного донора. В случае успеха это будут точечные трансферы технологий из самых разных стран. Так, например, Южная Корея некогда получила часть технологий в судостроении, а также производстве полупроводников.
Ввиду того, что население Белоруссии составляет 9,5 млн человек, ей не нужно превращаться в экспортного гиганта, чтобы стать богатой экономикой. Достаточно стать крупным экспортером в нескольких секторах. Впрочем, это «достаточно» – очень сложная задача.
