В последнее время российские власти все чаще выказывают намерения, выглядящие просто-таки фантастически, — заметная их часть связана с Крымом и решением его хозяйственных и экологических проблем.
Украина кран закрыла
Несложно вспомнить, как в прошлом году местные жители и туристы столкнулись с недостатком воды — и по мере того как снова с неизбежностью приближается лето, беспокойство в связи с вероятным повторением ситуации только растет. До 2014 г. полуостров получал из Украины более 1,5 млрд т воды в год, или 85% потребления; затем Украина перекрыла Северо-Крымский канал, и территории приходится рассчитывать на свои силы.
Вода, замечу, исторически была одним из важнейших элементов, связывавших «полуостров российской воинской славы» с Украиной: знаменитый указ о передаче Крыма в состав УССР в 1954 г. принимался в период строительства Каховской ГЭС и одноименного водохранилища, а также канала Днепр — Керчь, определенного решением Совета Министров СССР от 18 сентября 1950 г. В документе о передаче полуострова прямо говорилось об «общности экономики, территориальной близости и тесных хозяйственных связях между Крымской областью и УССР». Именно «водная» связка стала толчком к развитию крымской инфраструктуры: если до запуска канала, в начале 1960-х гг., на полуостров приезжало около 1,2 млн человек в год, то через 25 лет, во второй половине 1980 гг., — 8,3 млн.
Крым наводнен прожектами
Сейчас Москва выделяет на решение вопроса большие деньги — недавно были анонсированы инвестиции в 50 млрд руб. до 2024 г. — но проблема сохраняется, и поливное земледелие, видимо, уже приказало долго жить (площадь орошаемых земель к 2018 г. упала в 8,5 раза, со 120 000 до 14 000 гектаров). Под угрозой находится знаменитое крымское виноделие. Специалисты отмечают катастрофическое сокращение речных биоресурсов, в том числе и редких видов рыб. Все это, похоже, уже мало кого интересует, но даже для обеспечения бытовых нужд населения и туристов (число которых в последние годы растет и на которых власти делают основную ставку в развитии экономики) подачу воды требуется нарастить по крайней мере в 2,5 раза от нынешней, т. е. до 700–750 млн т в год.
Пока на повестке дня стоят только паллиативные решения: предлагается сокращать потери воды в системе, бурить новые артезианские скважины, искать источники пресных вод на шельфе Азовского и Черного морей и даже обратить внимание на утечку так называемых субмаринных вод из природных подземных резервуаров в море. Каждая из опций имеет свои недостатки и наверняка потребует существенного вмешательства в местную хрупкую экосистему. Решение вопроса с помощью установок опреснения морской воды, что технически возможно (Саудовская Аравия производит сейчас почти 1,5 млрд т пресной воды в год), чрезвычайно дорого и энергозатратно. Варианты разблокирования поставок воды из Украины военным способом я даже не буду рассматривать.
Жидкая идея
Удивительно, но Москва «придумала» в ответ на происходящее опцию, которая обсуждается относительно серьезно, но выглядит комично и даже гротескно: подать иски к Украине в связи с многомиллиардными потерями, понесенными крымской экономикой от перекрытия Северо-Крымского канала. В качестве сумм уже назывались и 120 млрд руб., и 400 млрд, и даже 1 трлн руб. Сложно сказать, насколько в перспективы тяжб верят те, кто о них говорит (иногда предлагается «судиться» с Украиной в суде Симферополя), но мне они кажутся практически нулевыми.
Чтобы такое решение имело силу, оно должно быть вынесено международными судебными инстанциями — но, согласно международному праву, Крым, даже несмотря на его формальное включение в состав Российской Федерации, является оккупированной территорией (что подтверждают как резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, так и позиция США и большинства крупных держав). Соответственно, любыми международными юристами к полуострову будет применено законодательство о таких территориях — international law of occupation.
Между тем ст. 55–59 Четвертой Женевской конвенции 1949 г. целиком и полностью перекладывают на оккупирующую сторону обязанности по обеспечению жителей оккупированной территории водой, продовольствием, медикаментами и мерами по поддержанию общественной гигиены, освобождая от всех этих забот сторону, за которой международное право признает эту территорию, но которая не способна управлять ею по не зависящим от нее причинам. Таким образом, шанс на получение от Украины каких-либо компенсаций в связи с экономическими потерями Крыма можно считать равным нулю.
Вода под водой
Поэтому, на мой взгляд, российской стороне нужно как можно быстрее искать, где брать воду, — иначе проблема будет усугубляться и в конечном счете Крым превратится в цепочку расположенных на береговой линии курортных центров с полной потерей сельского населения и аграрного сектора. Единственным реальным вариантом представляется использование Крымского канала в «реверсном» режиме с поставками воды со стороны Керченского полуострова. На континентальной территории прямо «напротив» Крыма располагается бассейн реки Кубань с годовым стоком порядка 13,5 млрд т (против чуть более 50 млрд т у Днепра). В Краснодарском крае выше по течению расположены несколько крупных водохранилищ, в самом большом из которых воды более 3 млрд. т. Расстояние от устья Кубани до Керчи не превышает 80 км, и задача состоит в постройке мощной трубопроводной системы с наземной и подводной частями пропускной способностью около 1 млн т воды в сутки (порой ее называют нерешаемой, считая почему-то, что ее протяженность должна составить 300–400 км).
Между тем сама по себе перспектива возведения такого инженерного сооружения вполне реальна — пропускная способность, например, одной только северной ветки нефтепровода «Дружба» составляет около 135 000 т в сутки, но в нашем случае речь идет о куда более короткой трубе и о строительстве, не требующем соблюдения строгих природоохранных стандартов (разлив воды и нефти несопоставимы по экологическому ущербу). Если принять среднюю мировую цену одной ветки крупного нефтепровода в $3,4–4,5 млн за километр и предположить, что параллельная прокладка еще двух труб будет стоить приблизительно столько же, сколько и первой, можно прийти к выводу, что общая стоимость проекта не превысит $2 млрд, или 150 млрд руб. На мой взгляд, это куда более целесообразное использование средств, чем сооружение «Северного потока — 2» или новых трубопроводов в Китай или Турцию, заполняемость которых остается низкой, а стоимость сооружения — огромной.
Проблема не сольется
Присоединяя Крым, российские власти, судя по всему, не задумывались о важнейших элементах инфраструктурной зависимости полуострова от Украины, которые были хорошо видны советским специалистам по пространственному размещению производительных сил еще 70 лет тому назад. Москва довольно быстро обратилась к решению вопросов, связанных с удобствами использования своего нового актива, — новый аэропорт в Симферополе и Крымский мост были открыты в 2018 г., — но намного больше не принимала в расчет основные аспекты воспроизводства его уникальных качеств.
Сегодня отечественные политики либо по-прежнему делают вид, что проблема может «рассосаться» сама собой, либо предлагают в разной степени нереалистичные варианты её решения. Между тем, похоже, что, как говорится, «при всем богатстве выбора» альтернативы обеспечения Крыма водой из внешнего источника нет — только если на протяжении полувека таким источником была Украина, сейчас им должна стать Россия. Пора перестать заниматься самообманом и перейти к реальному решению проблемы — к чему, похоже, наши власти если и готовы, то только после исчерпания всех иллюзорных вариантов.
