В осажденном Мариуполе нечего есть, и люди убивают бездомных собак.
Предприниматель Дмитрий, которому удалось выбраться из города во вторник, рассказал: оставшиеся там друзья сообщили ему, что в последние дни были вынуждены заниматься этим, потому что у них закончились все припасы. «Ты слышишь это, но не воспринимаешь, потому что невозможно поверить, что такое происходит, – говорит Дмитрий. – Это ад на земле».
Еще месяц назад Мариуполь был одним из важнейших городов Украины, теперь это братская могила и город-призрак. Более двух недель безостановочных обстрелов и бомбардировок превратили целые жилые районы в груды тлеющих обломков.
Прорвав три линии обороны, российские войска вошли в центр города, ожесточенные бои, по сообщениям, идут на главных улицах и около Театральной площади. Российские военные контролируют Левобережный район на востоке и микрорайоны 17-23 на северо-востоке, рассказывает украинская журналистка Анна Романенко, которая поддерживает связь с украинскими войсками. «Линия фронта теперь проходит через Мариуполь», – говорит она.
Постапокалипсис
Дмитрий, отказавшийся называть свою фамилию, – один из жителей Мариуполя, с которыми Financial Times связывалась по телефонам после их эвакуации в Запорожье – город в 230 км к западу от Мариуполя.
По словам Николая Осиченко, возглавляющего мариупольское телевидение, главное чувство последних трех недель – полная беспомощность. «Когда бомбы падали, я постоянно закрывал сына своим телом. Но понимал, что на самом деле не могу его защитить, это был просто акт отчаяния», – рассказал он.
Мариуполь занимает стратегическое положение на Азовском море. Поэтому обстреливать его начали уже через несколько дней после нападения на Украину. В результате город с 400 000 жителей лишился электричества, газо- и водоснабжения, многим пришлось укрываться в холодных убежищах. По данным властей города, после вторжения убито 2400 человек.
Выжившие отчаянно пытаются найти хоть какие-то припасы. В прошлое воскресенье Дмитрий был на центральном рынке после его обстрела российской артиллерией:
Вокруг все горело, везде лежали трупы, а я шел между ними, подбирая то кочан капусты, то морковь, зная, что это позволит моей семье прожить еще день-два. Ты просто перестаешь что-либо чувствовать.
Свидетели описывают постапокалиптические картины. Собаки обгладывают тела жертв обстрелов, которые целыми днями лежат на улицах. Тех погибших, кого все-таки собирают, хоронят в братских могилах во дворах домов. Еду, которую удается раздобыть, готовят на кострах, сложенных из поломанной мебели.
Как рассказывает Осиченко, в его доме люди пили воду из батарей отопления, собирали и растапливали снег, искали ручьи в местных парках. У ручьев собирались очереди, и люди «становились идеальной целью для российских ракет», говорит он. К тому же вскоре вода оказалась заражена – из-за лежащих на улицах трупов.
Прочь из города
Российские самолеты разбомбили муниципальный театр, в подвале которого прятались сотни женщин и детей и около которого большими буквами на земле было написано «ДЕТИ». До сих пор неизвестно, сколько человек там погибло и ранено. Россия отрицает, что обстреливает гражданские цели и обвиняет украинские власти в использовании людей в качестве живого щита.
Теперь жители столкнулись с новой угрозой – эвакуацией в Россию. Сначала их допрашивают, «проверяя, можно ли им доверять, просматривают их соцсети в поисках чего-либо антироссийского», рассказывает Романенко.
По ее словам, российские военные отправили ее друга из Левобережного района в Новоазовск, городок к востоку от Мариуполя, контролируемый пророссийскими сепаратистами: «Его допрашивали, забрали украинский паспорт и отправили в Ростов». С тех пор Романенко о нем не слышала.
Многим удалось, пользуясь редкими периодами затишья, выбраться на территорию, подконтрольную украинским силам. Длинные вереницы автомобилей тянутся из города, при этом им приходится проезжать через многочисленные российские контрольно-пропускные пункты. На поездку, которая в мирное время занимала 2,5 часа, теперь уходит 16 часов.
Романенко, которая родилась и выросла в Мариуполе, смогла выбраться в Запорожье. Она убита горем, но полна решимости однажды вернуться «и сделать все для восстановления» родного города:
Я вернусь, когда русские уйдут оттуда. Там похоронены мои предки. Я не могу быть счастлива где-либо еще.
