Многие десятилетия Израиль — совершенно справедливо — позиционировал себя как единственную стабильную демократию на Ближнем Востоке. Высокотехнологическая экономика страны сравнительно быстро справилась с негативными последствиями и ковида, и российской агрессии против Украины. Правда, если вы почитаете другие популярные СМИ, то узнаете, что все эти достижения в прошлом, а сейчас Израиль на пороге то ли «гражданской войны», то ли «фашистской диктатуры». Реальность, конечно, сложнее.
Противоречивые цифры
Рост ВВП Израиля в 2022 г. составил 6,3%, более чем вдвое выше среднемирового (2,9%). По ВВП на душу населения Израиль — на 19-м месте в мире ($49 800 на человека), по уровню богатств — на 29-м месте. Инфляция всего 5,3%, в еврозоне — 9,2%, а у соседей по региону, Турции, Египта и Ирана, вообще 40–50%. Рост инфляции в Израиле должна сдерживать жесткая монетарная политика центрального банка, но это не очень получается: 5,3% — самый быстрый рост цен за последние 15 лет, а целевой показатель — 1-3%.
Война России против Украины негативно сказалась прежде всего на ценах на сельскохозяйственную продукцию. В знаменитой «зерновой сделке» Израиль находится на 7-м месте среди стран-получателей украинского продовольствия: с августа 2022 по март 2023 г. отгружено 678,9 тонн продукции, что конечно, контрастирует с почти 5 тыс. тон для Китая.
Благодаря разработке месторождений в Средиземном море Израиль превратился нетто-экспортера газа. Доходы от экспорта аккумулируются в специальном суверенном фонде, к концу 2022 г. его размер вырос до $617 млн — но когда фонд создавался 10 лет назад, предполагалось, что туда соберется за это время $4 млрд.
Деньги копятся «в интересах будущих поколений», но министерство финансов во главе с ультраправым политиком Бецалелем Смотричем подготовило законопроект, разрешающий ему расходовать фонд уже сейчас. Это вызвало негодование экспертов. Ультраправые вообще подозреваются в любови к борьбе за бюджет на себя: многодетные семьи нуждаются в жилье, дети нуждаются в религиозных школах и т. п. — и эксперты опасаются, что «интересы будущих поколений» будут разменяны на выполнение коалиционных соглашений.
Но одно дело относительно благополучная ситуация сейчас и другое — перспективы. В апрельском докладе ОЭСР об экономике Израиля перечислено несколько проблем. Первая связана со стабильностью рынка труда: в Израиле существуют весьма значительные группы людей — женщины-арабки и мужчины-ортодоксы, среди которых безработица чрезвычайно высока. Другая — качество среднего образования: оно весьма неровное и оставляет желать лучшего. Третья — медицина: израильские вузы не готовят нужного количества медиков, чтобы они заменили уходящих на покой врачей. Высоким качеством израильская медицина обязана в первую очередь советским врачам, репатриировавшимся в 1990-е годы. Следующие две проблемы — цифровизация и построение «зеленой» экономики: Израиль находится внизу рейтинговой таблицы стран ОЭСР.
В повседневной жизни большая проблема — сильное расслоение среди израильтян. Затем стоимость жизни: она на 20–25% выше, чем в Европе. Цены на недвижимость за последний год выросли на 20%, а она и раньше была малодоступной.
Дорогая еда связывается с монополизацией рынка: 48% занимают 5 компаний, а в целом уровень монополизации экономики страны оценивается в 85% (один из самых больших в ОЭСР). Социальная и экономическая протестная активность в стране низкая, хотя государственная политика перераспределения доходов и социальной поддержки страдает непоследовательностью. Примерно 1,9 млн граждан (около 20%) живут за чертой бедности. Доля семей, отказывающихся от покупки лекарств из-за финансовых затруднений, выросло с 10,5% до 15% всего за год.
Правда, согласно опросам, 89,3% граждан довольны своей жизнью, а в бедном ультраортодоксальном городе Брей Брак — и вовсе 96,4%. Потому, как это ни покажется странны, сегодняшний союз центриста Нетаньягу с правыми — не только резкое «поправение» правительства, но и опора власти на одну из беднейших частей населения.
Израиль уже пару десятков лет успешно продвигает себя как «страну стартапов». В 2021 г., согласно официальной статистике, высокотехнологические компании (без коммуникационного сектора) дали 15,3% ВВП и примерно половину всего израильского экспорта. Русскоязычные, англоязычны, франкоязычные СМИ полны новостями об очередных разработках: Институт Вейцмана изобрел новый мощный телескоп; компания Luminiscent создала двигатель, который уменьшает «сопутствующую потерю энергии» в промышленности; появилась технология для минимально инвазивных операций на аорте; Тель-Авивский университет разработал микроробота размером с человеческую клетку.
Но в 2022 году наблюдались и далеко не радужные тенденци. Ввиду общей турбулентности мировых инвестиционных рынков количество привлеченных средств в израильские высокотехнологическом компании упало чуть ли не в два раза — с $27 млрд до $15,5 млрд; справедливости ради надо добавить, что инвестиции в Кремниевой долине упали на 40%. Зато в Израиле выросли посевные инвестиции — и сразу на 22%, с $1,3 млрд до $1,6 млрд, но треть денег привлекли всего три компании. На конец 2022 г. в стране насчитывалось 98 компаний-«единорогов», правда, только 23 из них появились в прошлом году и только 41% имели головную кампанию в Израиле. Политический кризис начала 2023 г., вызванный конституционной реформой, еще осложнил положение высокотехнологичного сектора, вызвал дополнительные сложности в привлечении инвестиций и заставил некоторых руководителей компаний задуматься о переходе в другие юрисдикции.
Конституционная реформа
Активная политическая борьба — наверное, самое неожиданное и непривычное, что ожидает российских репатриантов. То, чего нет в России, здесь — с избытком, некоторые местные поговаривают чуть ли не о «гражданской войне», однако последнее скорее одно из проявлений политических эмоций. Резкость заявлений отражает тот самый факт, что борьба за власть (что выборы, что коалиционные торги, что противостояние оппозиции) принимает публичные формы, а во многих американских, европейских и российских эмигрантских СМИ транслируется нарратив «борьбы демократии против авторитаризма».
Камнем преткновения стала судебная реформа, объявленная в январе 2023 г. и заключающаяся фактически в урезании полномочий юридической системы. Если говорить в целом и более отстраненно относиться к идеологическим обоснованиям, звучащим в эфирах разных каналов, то борьба вокруг конституционной реформы имеет по собою две фундаментальные проблемы.
Первая: стремление Биньямина Нетаньягу расширить власть, взломать систему «сдержек и противовесов» и построить свою версию «польского варианта». Учитывая уголовные дела против него по подозрении в коррупции, мотив вполне очевидный.
Вторая: внутреннее изменение израильского общества, где ключевой внутриполитический раскол проходит теперь не столько по линии отношения к палестинцам и арабам, сколько относительно принципов совмещения религиозных и светских норм общества.
Содержательно реформа предполагает следующее. В случае реализации реформы любое решение верховного суда по отмене закона, принятого кнессетом, можно будет преодолеть повторным голосованием, для чего нужно заручиться поддержкой простого большинства — 61 депутата. Другими словами, фактически правящая коалиция сможет принимать любые законы. Предполагается изменить и порядок назначения судей. Сейчас ключевую роль играют сами представители судебной системы (2 избирались парламентом, 2 — правительством, 3 — самими судьями и 2 — палатой адвокатов, которые обычно голосуют так же, как и судьи), правительство хочет взять эту роль себе (1 судья назначается главой верховного суда, 2 — министром юстиции, 3 — правительством, 3 — парламентом, причем по одному судье от правящей коалиции и оппозиции, а также еще один — от председателя Комиссии по праву). Юридические советники в министерствах больше не смогут выносить юридически обязательных решений, а сам верховный суд потеряет право отменять законы, если сочтет их недостаточно обоснованными.
Сторонники реформы называют ее возвращением демократии. Верховный суд (Багац) в бытность председателя Арона Барака (1995–2006) перестал ограничиваться лишь юридическими вопросами, а стал выносить оценку любых политических решений. Сторонниками реформы выступают не только консерваторы, но и ультраортодоксы, которые видят в суде «либеральную силу», угрожающую автономии их сообщества. В 2017 г. Верховный суд отменил закон, который вел к массовому освобождению учеников религиозных школ от службы в армии. Суд решил, что освобождение нарушает принцип равенства. Нынешнее правительство продвигает государственные дотации и освобождение от военной службы, а в кнессете рассматривается закон, согласно которому молодые ультраортодоксы будут освобождаться от службы с 21–23, а не 26 лет, как сейчас.
Противники говорят о государственном перевороте и превращении страны в теократическое государство: система сдержек и противовесов будет де-факто уничтожена. Верховный суд рассматривается ими как главный инструмент, защищающий права меньшинств (израильских арабов, представителей ЛГБТК+ и пр.).
За все время своего существования верховный суд отметил только 22 закона, и в некоторых случаях вмешивался для того, чтобы правительство просто исполнило взятые на себя ранее обязательства. Такое, например, было в 2007 г., когда верховный суд обязал власти обеспечить безопасность школ у границ с Сектором Газа.
Противники реформы сумели организовать массовые протесты по всем городам Израиля, они продолжаются с января. Нетаньягу говорил, что они организованы на деньги внешних сил, но в Израиле подобная риторика выглядит странно, если помнить, какую роль в государстве играет диаспора. К примеру, сам Нетаньягу в 2019 г., борясь за лидерство в партии, собрал 1,8 млн шекелей, и 90% суммы шло от бизнеса по всему миру.
По данным опросов, изначально в протестах участвовало 13% граждан, а к концу марта доля тех, кто в том или ином виде высказался против, выросла до 21%.
Против реформы высказались многие политики Запада (США, ЕС и пр.) и представители диаспоры. Обращает на себя внимание и исследование ученых из Еврейского университета, согласно которым протесты одобрило 81,2% граждан, придерживающихся левых взглядов, 52,3% центристов и 17,7% правых. А в поддержку реформы Нетаньягу выступили организации, связанные с американскими либертарианцами, и в частности, такой крупный аналитический центр, как Kohelet Policy Forum. В конце марта сторонники правящей коалиции сумели вывести на улицы Тель-Авива значительное число своих сторонников.
Оппозиция не пошла на предложения принимать реформу по частям. К концу марта за общенациональный диалог и временное прекращение реформы выступили и некоторые члены «Ликуда», а также министр обороны Йосси Галант. Последним аккордом стала всеобщая забастовка профсоюзов, правда, согласованная с Нетаньягу — уж не использовал ли он ее намеренно, дабы как-то обосновать шаг назад, поскольку после ее окончания заявил, что обсуждение реформы откладывается на несколько месяцев. А чтобы успокоить партнеров по коалиции, разрешил министру национальной безопасности (бывший праворадикальный экстремист) Бену Гвиру создать в своем подчинении национальную гвардию.
В сравнительном контексте в истории с судом в Израиле нет ничего совершенно уникального. Анжей Дуда в Польше, Виктор Орбан в Венгрии и Реджеп Тайип Эрдоган в Турции — все они в свое время ослабили влияние судебной власти.
Противостояние в связи с судебной реформой — яркий пример широкого политического раскола в Израиле. После кризиса 2018–2019 гг. в стране четыре раза прошли внеочередные парламентские выборы. Возвращение к власти Нетаньягу оказалось возможным только в партнерстве с ультраправыми («Религиозный сионизм», «Оцма Йехудит» и «Ноам») и ультраортодоксальными (ШАС и «Яхадут ха-Тора») партиями. Коалиция в 64 члена парламента (из 120) — не самая большая и прочная опора, что само по себе ставит под вопрос возможность столь значимой политической реформы.
Ее поспешность как раз и отражает осознание временности, равным образом она связана и с коррупционными скандалами вокруг премьера и некоторых членов коалиции. В январе все тот же Верховный суд заблокировал назначение на министерскую должность Арье Дерри, главы ШАС, из-за уголовного преследования. В начале февраля юридический советник правительства Гали Бахарав-Миара запретила Нетаньягу принимать участие в усилиях правительства по продвижению судебной реформы ввиду конфликта интересов. Активность протестующих, перекрывающих центральные улицы Тель-Авива, поставила в сложное положение полицию. Министр национальной безопасности Бен Гвир требовал от нее решительности, однако Верховный суд запретил ему вмешиваться в оперативное управление ведомством.
В подвешенном состоянии
Решение приостановить реформу — временное. Оппозиция продолжила протесты, а крупный митинг сторонников реформы в конце апреля показал, что и они способны занимать улицы. В Иерусалиме при посредничестве президента Ицхака Герцога в неформальной обстановке продолжились переговоры, но ни к чему не привели. Конфликт не прекратился даже в памятную для всего народа дату — День памяти погибших от враждебных действий. В этом году он пришелся на 24 апреля. Камнем преткновения стало участие политиков в памятных мероприятиях на военных кладбищах. Ряд семей погибших выступили с заявлением, что не хотели бы политизации, а потому призвали членов правительства, особенно тех, кто не служил в армии, воздержаться от присутствия на церемониях.
Некоторые отказались, другие, как Бен-Гвир, наоборот, пошли на обострение. Он прибыл на кладбище в Беэр-Шеве, причем по сообщениям СМИ, с ним приехал и автобус разгоряченных сторонников. Пикантность ситуации заключалась в том, что сам он не просто не служил в армии и делает политическую карьеру, апеллируя к ультраортодоксальным кругам, которые считают для себя невозможным военную службу (ибо служат стране молясь, т. е. религиозно), но и в молодости был участником радикального движения кахистов, признанного террористическим. Некоторые из собравшихся родственников погибших требовали от него уйти, другие ушли сами, не дождавшись выступления, в то время как сторонники устроили публичную овацию.
Конфликт вокруг реформы весьма болезненно воспринимается в высокотехнологическом секторе. Согласно опросу руководителей компаний, более 84% инвесторов и 80% руководителей стартапов выступают против. 27% задумываются о переносе своих сотрудников из Израиля, 84% заявило, что в случае принятия реформы она затруднит привлечение капитала. 79% опрошенных признались, что им уже пришлось отложить переговоры с новыми инвесторами. Более того, международное агентство Moody’s в конце апреля понизило кредитный рейтинг страны, напрямую увязав это с судебной реформой. Среди других негативных последствий — охлаждение отношений с администрацией Джозефа Байдена и лидерами ЕС, правда, здесь свой вклад, скорее, вносит жесткая линия правого правительства Нетаньягу в отношении с палестинскими арабами, включая политику поддержки еврейских поселений.
В мае споры вокруг реформы несколько утихли, поскольку после каникул главное для Кнессета — принятие двухлетнего бюджета страны. Коалиционные переговоры продолжаются. В середине месяца были анонсированы два компромисса: суд не сможет отменять решения правительства на основе принципа «неразумности», однако сохранит правомочность его использовать относительно правительственных назначений и решений отдельных министров. Равным образом правительство сможет нанять собственного адвоката для преставления своих интересов в суде, если генеральный прокурор по каким-то причинам откажется.
Хотя опросы показывают серьезный общественный раскол, а протесты увеличили рейтинги оппозиционных политиков (Яира Лапида, возглавляющего «Еш Атид», и Бени Ганца, «Государственного лагеря»), все же 2/3 граждан полагает, что итогом должен стать компромисс. Если этого удастся достичь, то Израиль станет очередным примером, когда открытый политический процесс и институты оказываются сильнее личных устремлений отдельных членов коалиции.
