Из этой статьи вы узнаете все основные особенности кампании этого года и то, каким образом, регулируя правила выборов, власть фактически шантажирует оппозицию и заставляет ее идти на уступки.
Ситуация в этом году существенно отличается от прошлого, первого года спецоперации. Кампания острее, оживленнее, динамичнее, чем в 2022 году, но намного менее конкурентная, чем на аналогичных выборах в этих же регионах в 2018 году, до пандемии ковида и «специальной военной операции». В чем различия с прошлым годом?
Во-первых, география
Набор регионов более конкурентен, чем в 2022 году. Россия регионально крайне дифференцированная страна: регионы очень сильно отличаются друг от друга по уровню политической конкуренции, уровню голосования за оппозицию, честности выборов.
Эта дифференциация порождена комплексом причин, от исторических (более конкурентны в основном регионы Урала, Сибири, Дальнего Востока и Крайнего Севера, где не было крепостного права и куда переселенцы приходили раньше государства, часто бежали от него, а также мегаполисы) до этнических (чем больше внутренняя неоднородность, тем выше конкуренция), экономических (наличие конкуренции в бизнесе создает стимулы для конкуренции и в политике) и демографических (в крупных городах выше уровень индивидуализма, атомизации общества и меньше возможностей для административного давления).
По основным выборам регионы разбиты на группы в течение пяти лет электорального цикла от одних федеральных (думских) выборов до других. Больше всего региональных выборов совмещено с выборами Госдумы: это 39 региональных парламентов, в том числе Карелия, Санкт-Петербург, Свердловская и Московская области, Красноярский, Пермский, Приморский края. Здесь региональные выборы сознательно совмещали с федеральными, чтобы местные кампании и проблемы подминать федеральной агиткампанией и федеральной повесткой. Меньше всего выборов региональных парламентов во второй год цикла (это как раз был прошлый 2022 год и ранее 2012 и 2017 годы) – всего в шести регионах. Из этих шести четыре жестко электорально управляемые (Северная Осетия, Краснодарский край, Пензенская и Саратовская области).
Именно поэтому в прошлом году особой конкуренции было ждать неоткуда, а исход выборов был известен заранее. Третий год цикла (как раз 2023, ранее 2018 и 2013 годы) намного более конкурентен по подбору регионов. Из 16 региональных парламентов, которые избирались в 2018 году и снова избираются в 2023 году, 13 относятся к регионам разной степени конкурентности (Якутия, Хакасия, Бурятия, Архангельская и Иркутская области, Ненецкий АО и т.д.) и только три можно считать жестко административно управляемыми. Даже при всем внешнем давлении избиратели этих регионов привыкли вести себя довольно независимо и никаких крупных скандалов с фальсификациями в этих регионах никогда не было.
Кроме того, избирается 12 горсоветов региональных центров «исторических» регионов страны (в 2018 году городских выборов было тоже 12, но тогда в списке был Кызыл, а на этот раз вместо него Магас). Среди этих городов много вполне конкурентных с развитой общественной жизнью. Избираются гордумы Екатеринбурга, Якутска, Архангельска и Великого Новгорода, горсовет Красноярска. Говорить, что выборы в этих городах не играют никакой роли, что в них нет политической и общественной жизни, значит вообще ничего не знать о России и ее регионах.
Во-вторых, изменилась политическая ситуация
В 2022 году после шока от начала СВО партии и кандидаты во многом просто не знали, что говорить, что делать, что будет завтра (ожидания были самые разные, от экономической катастрофы до смены власти). Не зная, что делать, и боясь совершить ошибку, большинство просто молчало, и кампании как таковой по сути не было.
Сейчас ситуация другая: к СВО привыкли, сформировалась «новая нормальность». Кто хотел уехать и уйти из политики, ушел. Коллапса режима не произошло и в ближайшее время вряд ли произойдет. Партии приспосабливаются: нащупывают диапазон тем и проблем, о которых сейчас можно говорить публично. Это уже не тишина, как в 2022 году, а пусть и ограниченная, и осторожная, но все же дискуссия, как в этом всем теперь жить дальше и на что делать ставку.
В-третьих, во внутреннюю политику полностью вернулись власти
Федеральные и региональные чиновники неизбежно и вынужденно стали больше уделять внимание внутренней политике. В 2022 году им было настолько не до того, что даже новых губернаторов Кремль назначил только в мае, с колоссальным опозданием, назначил одним пакетом, почти не дав назначенцам времени на новые выборы.
Сейчас же растет понимание, что если заниматься только внешней политикой и фронтом, бросая туда все ресурсы, то внутри все может просто рухнуть, о чем красноречиво напомнил пригожинский мятеж. Ресурсы, в том числе финансовые, ограниченны.
Возвращает к внутренней политике и необходимость нормализации внутри и успокоения людей перед предстоящими президентскими выборами 2024 года: кампания уже фактически идет, Владимир Путин активно ездит по стране, резко активизировались и иные чиновники.
Самые важные выборы 2023 года
Выборы глав регионов в этом году пройдут в 21 регионе. Как правило, эти выборы не представляют большого интереса из-за отсутствия реальной конкуренции. Главная причина этого — «муниципальный фильтр»: власть сама себе подбирает конкурентов, которые – совершенно логично – никакой кампании не ведут. После четырех проигранных в 2018 году губернаторских выборов власть стала подбирать кандидатов в губернаторы еще осторожнее, чем раньше.
Почти все выборы губернаторов плановые, кроме Смоленской области, где предыдущие выборы прошли в 2020 году, а губернатор от ЛДПР Алексей Островский ушел в отставку после смерти лидера партии Владимира Жириновского.
Почти все губернаторы выборов-2023, кроме мэра Москвы Сергея Собянина, губернатора Московской области Андрея Воробьева и четверых новых губернаторов, идут на второй срок. Они заняли свой пост уже в технократическую эпоху первого замруководителя администрации президента Сергея Кириенко, и менять своих на своих ему смысла нет. В четырех регионах губернаторы новые: Красноярский край, Омская, Смоленская области, Чукотский автономный округ.
Но реальная конкуренция была до снятия Сергея Сокола только в Хакасии, где коммуниста Валентина Коновалова, избранного «вопреки» позиции центра в 2018 году, все-таки не уволили, но и автоматически переизбраться не дали, тем самым санкционировав в регионе конкуренцию. Впрочем, кампания его конкурента Сокола оказалась такой неудачной, что его снятие с выборов по болезни для многих выглядит как удачный повод избежать политического поражения. Отсутствие конкуренции не означает, что на выборах губернаторов невозможно протестное голосование (особенно в Красноярском и Алтайском краях, Якутии, Новосибирской области), просто среди конкурентов нет его инициаторов, и если оно и случится, то по причине общественного недовольства как такового.
В четырех присоединенных областях Украины (ДНР, ЛНР, Запорожская и Херсонская области) губернаторов выберут по предложению Владимира Путин новые региональные парламенты. Провести прямые выборы там было формально невозможно по причине отсутствия как таковых муниципальных депутатов, избранных по российским законам, а значит, и невозможности применения «муниципального фильтра».
В одном из последних региональных центров в России, где сохранились прямые выборы мэра, Хабаровске, на второй срок идет единоросс Кравчук.
Департизация как пугало и сдерживатель оппозиции
Власть продолжает активно ограничивать возможности и амбиции оппозиции. Одним из ключевых факторов, позволяющих запугивать и сдерживать системную оппозицию, стала департизация: системное уменьшение роли партий как таковых и сокращение применения на выборах партийных списков.
Рост значения и влияния партий начался с партийной и избирательной реформы 2001–2003 годов, когда регионы обязали избирать не менее половины депутатов своих парламентов только по партспискам. Сами партии могли быть только федеральными. Таким образом, центр пытался усилить косвенный контроль над региональными депутатами: Минюст де-юре и администрация президента де-факто контролировали партии, а партии получали контроль над депутатами. В результате партийные вертикали стали дополнять иные вертикали, которые выстраивал федеральный центр с целью ослабления самостоятельности региональных элит, – силовые, корпоративные, ведомственные и т. д.
После акций протеста 2011/2012 и фронды системной оппозиции ей решили недвусмысленно намекнуть, что ее влияние во многом зиждется на подарке из 2001–2003 годов, а кто партсписки дал, тот может их и отнять. Тем более что в среднем по округам партия власти выигрывает от 80% до 90% мест, а то и больше.
Сразу после не самых удачных для партии власти региональных выборов 2013 года были приняты поправки в избирательные законы (закон от 2 ноября 2013 года № 303-ФЗ), снизившие минимальную обязательную долю мест по партспискам для региональных парламентов с 50% до 25%, для Москвы и Санкт-Петербурга минимальную долю вообще отменили. В Москве этой нормой немедленно воспользовались, и выборы депутатов Мосгордумы в 2014 году (а затем и в 2019-м) прошли уже по полностью мажоритарной системе. Также данный закон полностью отменил введенные при Дмитрии Медведеве в 2010 году требования минимальной доли депутатов, избираемых по партспискам в органы местного самоуправления.
Началось немедленное сокращение и даже полная отмена выборов по партспискам (Мосгордума в первую очередь). На выборах горсоветов 2014 года из 20 региональных центров смешанная система осталась только в 6 городах, 14 полностью отменили пропорциональную составляющую. А в 21-м городе, Челябинске, вообще отменили прямые выборы депутатов гордумы населением, заменив делегированием от внутригородских районных советов. Этим в основном и ограничились.
Посткрымский консенсус ознаменовал новое перемирие между властью и системной оппозицией. Закон о сокращении партсписков никуда не делся, но в 2015–2018 годах его фактически не применяли. Де-факто этот закон носил скорее «шантажистский» характер, выступая в отношении партий «системной» оппозиции как потенциальная угроза в случае их «неконструктивного» поведения. В эти годы выборы заксобраний старались не трогать, партсписки в основном отменяли на выборах местного самоуправления. Системная оппозиция угрозу хорошо поняла и сильно не бузила, а сами избирательные кампании все чаще стали напоминать договорные матчи с жестко цензурированными темами, о чем можно и нельзя говорить.
Рост протестных настроений в 2018 году из-за пенсионной реформы напугал власть: системная оппозиция снова стала усиливаться. О законе 2013 года о праве регионов на сокращение партсписков тут же снова вспомнили: с 2019 года во многих регионах началось сокращение списочной части за счет мажоритарной. На выборах 8 сентября 2019 года в четырех регионах с потенциально наиболее высоким уровнем протестного голосования (Хабаровский край, республики Алтай и Марий Эл, Тульская область) произошли однотипные изменения по уменьшению доли депутатов, избираемых от политических партий с половины до трети или четверти. Из выборов 11 региональных парламентов, прошедших 13 сентября 2020 года, радикально снизить долю депутатов по партийным спискам решила Костромская область. Наконец, на выборах 19 сентября 2021 года доля депутатов, избираемых по партийным спискам, была существенно сокращена еще в шести регионах: в протестных Приморском крае, Амурской, Кировской, Липецкой, Мурманской, Новгородской областях. При этом в Амурской, Кировской и Липецкой областях одновременно произошло сокращение общей численности депутатского корпуса. В Астраханской и Псковской областях формальное соотношение пропорциональной и мажоритарной частей осталось равным, однако резко снизили саму численность депутатов (в Астраханской области — с 58 до 44, в Псковской области — с 44 до 26). На выборах 11 сентября 2022 уменьшать доли депутатов по партспискам стали даже в безопасных для власти регионах. Это происходило, несмотря на полную лояльность партий парламентской оппозиции в отношении СВО. Долю депутатов по партспискам снизили в Удмуртии, Краснодарском крае, Саратовской и Сахалинской областях.
Можно без партий
На выборах 2023 процесс обещал продолжиться. Более того, принятый во исполнение конституционных поправок 2020 года новый федеральный закон «Об общих принципах организации публичной власти в субъектах Российской Федерации» от 21 декабря 2021 года № 414-ФЗ полностью отменил введенную еще с июля 2003 года норму, обязывавшую регионы избирать часть депутатов региональных парламентов по партийным спискам. То есть теперь перестали гарантировать партиям даже 25% мест, разрешая регионам отменить партсписки совсем. Но этим правом власти пока нигде не воспользовались. Несколько регионов, 6 из 16, снизили долю депутатов по партспискам, но не отменили их совсем. В трех регионах списочная часть была сокращена до одной трети, в Калмыкии и Владимирской области – до 37–38%, а в Ярославской области – до 26%. Но в Калмыкии заодно отменили полностью пропорциональную систему. Общее же число мажоритарных округов в этих регионах в итоге выросло с 379 до 436.
Зачем тогда власть сама себе дала такое право? Очевидно, что, как и ранее, используя его скорее как пугало и превентивную угрозу. Ну и не стоит забывать, что на выборах 2022 кандидаты «Единой России» выиграли 133 из 151 (88,1%) мест по мажоритарным округам на выборах депутатов законодательных собраний и 233 из 262 (88,93%) мест на выборах горсоветов региональных центров.
И это соотношение примерно стабильное. Лишь после пенсионной реформы в 2018 году результаты «Единой России» на выборах по мажоритарным округам ухудшились с почти 90% до примерно 70%: тогда «Единая Россия» выиграла 268 из 379 мажоритарных округов (70,7%) на основных выборах депутатов региональных парламентов, 154 из 209 округов (73,7%) на основных выборах советов административных центров регионов. В 2019 году ситуация оставалась примерно такой же. Но уже с 2020 года на выборах депутатов законодательных собраний по мажоритарным округам «Единая Россия» почти вернулась к показателям за 80%.
Отмена и сокращение партсписков в 2023 году шли ровно до того момента, как после встречи лидеров парламентских партий с Владимиром Путиным ему на это пожаловался лидер КПРФ Геннадий Зюганов. Коммунист анонсировал переговоры с «Единой Россией» и администрацией президента для выработки «более приемлемой формы» https://www.kommersant.ru/doc/5839493. За сохранение партсписков выступил и лидер эсеров Сергей Миронов. О чем власти в итоге договорились с лидерами системной оппозиции, мы не знаем, но процесс отмены партсписков пока приостановился и далее шести регионов, где законы успели поменять, не пошел.
Изменение избирательных систем коснулось и муниципальных выборов, хотя, в отличие от прошлых лет, в меньшей степени, чем выборов региональных парламентов (лишь два города дополнительно уменьшили долю партсписков, Белгород и Тюмень сделали это еще перед прошлыми выборами).
Несколько вне этой логики развивается ситуация с выборами региональных парламентов и местных советов в четырех присоединенных областях Украины. Поскольку границы там подвижны и продолжаются военные действия, непонятно что происходит со списками избирателей и их численностью по территориям, то никакие мажоритарные округа образовать невозможно. В таких условиях все выборы региональных и местных советов там проводятся только по партспискам. В «ДНР» избирается совет из 90 депутатов, в «ЛНР» из 50, в Запорожской области из 40, в Херсонской из 36.
