В июне 2022 года Республика Молдова получила статус кандидата в члены Евросоюза, а спустя ровно два года было принято формальное решение о начале переговоров. В декабре 2023 года такой статус получила и Грузия.
После распада СССР обе страны утратили контроль над частью своей территории — при прямом участии России. В Молдове и Грузии сформировалось активное гражданское общество с широким разнообразием неправительственных организаций, международными проектами и тесным контактом с единомышленниками в странах ЕС, причем Грузию называли даже «чемпионом постсоветского пространства» по количеству НКО. Государства совершали значительные усилия по адаптации законодательства под европейское.
Но выборы осени 2024 года показали, что путь Грузии и Молдовы в Европу будет как минимум долог. Как сформировались в этих государствах антиевропейские силы, как были упущены возможности и как может реагировать Брюссель на сложный клубок противоречий в Кишиневе и Тбилиси?
Не по учебникам
Вряд ли можно назвать влиятельную западную политическую организацию, занимающуюся не только проблематикой постсоветского пространства, а в целом Восточной и Центральной Европы, которая не имела бы представительства в Грузии. Российско-грузинские войны, приведшие к утрате Тбилиси контроля над 20% территории страны, и целая череда ориентированных на Вашингтон и Брюссель топ-политиков, казалось бы, гарантировали прозападную ориентацию Грузии. Страна активно участвовала в «Политике соседства» и других программах сближения с ЕС и в сочетании с отсутствием российских военных баз на подконтрольной Тбилиси территории и относительно низким влиянием Китая виделась чуть ли не идеальным кандидатом на расширение Евросоюза. Сложности представлялись не политического, а социально-экономического свойства.
Победы «Грузинской мечты» на парламентских выборах 2012–2020 годов не воспринимались в Брюсселе с тревогой: на тот момент партия была еще вполне проевропейской, а ее олигархическая основа и неясная идеологическая подоплека (то ли консерватизм, то ли социал-демократия, то ли популизм) были весьма типичными признаками для партий трансформационного периода в регионе. Да и сами грузины еще в 2019 году в большинстве своем — по опросам — считали «Мечту» прозападной политической силой.
Открытый конфликт между «Мечтой» и Евросоюзом начался сразу после начала широкомасштабного вторжения России в Украину в 2022 году. Правительство вступило в противостояние с прозападным президентом Грузии Саломе Зурабишвили, отказалось поддерживать санкции против РФ. Премьер-министр Ираклий Габишвили вербально осудил российскую агрессию и выразил солидарность с украинским народом, но позднее провел параллель между нападением России и желанием Украины вступить в НАТО. Парламент принимал законы, вызывавшие резкое отторжение у грузинских и европейских либералов, а в 2023 году «Мечта», понимая, что ей грозит исключение, покинула ряды левоцентристского сообщества партий Европы. Конфликт достиг апогея в июне 2024 года, за четыре месяца до парламентских выборов. Брюссель заявил о заморозке переговоров о вступлении в Грузии в ЕС и задержал выплату финансовой помощи в размере 120 млн евро.
Для проевропейских сил в Молдове ситуация складывалась намного благоприятнее. В 2019 году премьер-министром, а годом спустя и президентом стала прозападный политик Майя Санду. Наиболее структурированное пророссийское оппозиционное движение и некогда доминирующая сила в парламенте, Партия социалистов (ПСРМ), находилась в состоянии раздробленности и стремительно утрачивала влияние, как десятилетием ранее коммунисты. У Санду не было политических проблем и с парламентом. По итогам выборов 2021 года «Солидарность и действие», основанная президентом, получила комфортное большинство (62 места из 101). Благодаря относительному единству различных ветвей власти страна активно развивала отношения с Западом, принимала законы, адаптированные под европейские стандарты, и получила кандидатский статус одновременно с Украиной. В 2022 году Кишинев безоговорочно поддержал Киев и принял большое количество украинских беженцев.
Безусловно, в молдавском обществе продолжали присутствовать конфликтные линии: молдовенизм (сторонники сохранения молдавской государственности и идентичности как отдельной этнической группы) против унионистов (сторонники интеграции Молдовы в состав румынского государства и тезиса об общем румынском народе) и отношения с Россией, с учетом значительного процента молдаван, работающих в РФ, степень и скорость сближения с Евросоюзом. Но европейский вектор развития страны не вызывал сомнения у большинства. В 2023 году 62% жителей Молдовы относились к ЕС положительно (+10 процентных пунктов в сравнении с 2016 годом, когда в президентском кресле находился пророссийский политик Игорь Додон), отрицательно — только 8% (–17 п. п.).
Не только «рука Москвы»
Избирательный цикл октября-ноября 2024 года многое изменил в понимании политических процессов в двух странах.
Большинство западных аналитиков прогнозировало победу демократических сил. Относительно Грузии бытовало мнение, что коалиции из четырех проевропейских партий удастся в сумме завоевать большинство и нарушить монополию «Мечты» в парламенте. Цитировались результаты исследований, согласно которым до 80% грузин поддерживают вступление страны в Евросоюз. Смущали разве что результаты предвыборных опросов, предрекавших правящей партии от 35% до 60% голосов. Такая неточность мешала солидным прогнозам.
В Молдове, где одновременно с президентскими выборами проводился референдум о закреплении в конституции республики намерения вступить в Евросоюз, ожидался гарантированный результат «за» (не менее 54% по опросам сентября 2024 года) и уверенная победа Санду еще в первом туре. Даже ее конкурент, многолетний депутат парламента и бывший прокурор Молдовы Александр Стояногло, отстраненный от должности указом Санду в прошлом году и представлявший на выборах ПСРМ, в интервью не рисковал открыто оппонировать европейскому выбору страны и спорил скорее с президентом, чем с ЕС. Однозначно против евроинтеграции высказывались только коммунисты и две малозначимые партии, а ПСРМ ограничилась бойкотом референдума.
Результаты осенних выборов и, немаловажно, вся политическая канва вокруг них стали для еврооптимистов холодным душем. В Молдове изменения в конституцию, делающие европейский вектор развития законодательной нормой, поддержали менее 51% участников голосования. Номинально это большинство, но уровень поддержки оказался ниже ожидаемого. Крайне низкой была и явка, всего 33%. Санду не смогла победить в первом туре, во втором долгое время неожиданно лидировал Стояноглу. Победу действующему президенту и ее проевропейскому курсу фактически принесли только голоса молдаван, проживающих в Западной Европе и США.
В Грузии «Мечта», по данным избирательной комиссии, набрала почти 54% голосов, получив 89 из 150 мест в парламенте — блокирующий пакет. Оппозиции, состоящей из четырех партий, по официальной информации, суммарно удалось завоевать лишь 61 место. Так провалилась попытка кардинальных перемен в Грузии.
Безусловно, к ходу кампании, голосованию и, возможно, подсчету результатов есть немало претензий. В Молдове множество демократических политиков, начиная с Санду, заявляло о вмешательстве Кремля и о прямой антиевропейской агитации. Чтобы убедиться в справедливости этих заявлений, не нужно обладать инсайдерской информацией. В онлайн-СМИ Гагаузии, национальной автономии Молдовы, тяготеющей к Москве, и разумеется, в российских СМИ безостановочно публиковался контент, представлявший молдаван в ЕС исключительно низкооплачиваемыми подсобными рабочими, а Путина — мировым лидером, пользующимся поддержкой и в Молдове. Пророссийская агитация и откровенные фейки фигурировали и на других платформах, которыми пользуются молдаване.
Грузинская оппозиция отметила многочисленные фальсификации и отсутствие равных возможностей в проведении кампании на местах, отказалась признавать результаты выборов и призвала к протестам. Нарушения были отмечены и международными наблюдателями, от попыток подкупа до актов насилия в отношении избирателей.
Вместе с тем было бы неверно объяснить успех антиевропейских сил лишь воздействием России и ее дезинформационными ресурсами. Очевидно, что в Грузии и Молдове демократам не удалось мобилизовать часть сторонников, что особо заметно по явке на референдуме. Но не менее важна неудача в процессе привлечения на свою сторону «колеблющихся» и тех граждан страны, которые политически все еще «оглядываются на восток».
«Грузинская мечта» весьма профессионально использовала в своих целях страх части населения быть вовлеченным в вооруженный конфликт с Россией, а оппозиция не смогла убедить ее в обратном.
В Молдове проевропейская агитация нередко носила «фронтальный» характер, а объяснения преимуществ членства в ЕС не были понятны и приемлемы для целевых групп.
Слово за Евросоюзом
Банальная фраза «на ошибках учатся» должна, в данном случае, стать для Брюсселя руководством к действию. «Прилежные европейские ученики» оказались намного сложнее, чем считалось, а привлекательность ЕС не само собой разумеющимся фактором. Даже визит главы Еврокомиссии Урсулы фон дер Ляйен в Кишинев за 10 дней до дня голосования не принес желаемого результата.
Но тем не менее подход к ситуации в Молдове и Грузии будет принципиально разным.
Несмотря на очевидные сложности демократов, Молдова все же доказала на практике желание идти по европейскому пути. И в этом она нуждается в поддержке Брюсселя. Еврокомиссия уже объявила о выделении Кишиневу крупнейшего пакета помощи с момента провозглашения независимости в размере около двух миллиардов евро. Но одних денег здесь недостаточно. Необходима еще и эффективная поддержка реформ, и контроль за их проведением. Мониторинг по ходу переговоров о членстве страны в ЕС как раз предоставляет такую возможность. В молдавском информационном пространстве Европа должна прийти в каждый дом, причем не в виде предвыборного слогана, а с простыми и понятными примерами. Это позволит существенно расширить проевропейское большинство в Молдове. Также значимой целевой группой являются молдаване, находящиеся на заработках в России, и их родственники, не уехавшие за границу, но зависимые от денежных переводов из РФ.
Реакция Брюсселя на предвыборную кампанию и сам результат выборов в Грузии была более чем сдержанной. Еврочиновники осудили нарушения, но воздержались от резких оценок, сославшись на необходимость дальнейших консультаций. Фактически политическая сцена была отдана премьер-министру Венгрии Виктору Орбану, который, посетив Тбилиси в качестве главы правительства одного из государств Евросоюза, все же воспринимался и в другой своей нынешней роли: до конца 2024 года Венгрия председательствует в ЕС. Орбан не скрывал своей симпатии к правящей в Грузии партии и не находил причин как-либо сомневаться в прозрачности голосования. В сочетании с очевидной слабостью брюссельских институций это выглядело еще более красноречиво. Такая ситуация вызвала справедливую критику европейских политиков. Михаэль Рот, председатель комитета по международным делам Бундестага и в недавнем прошлом статс-секретарь МИД ФРГ, назвал выборы в Грузии «несвободными и некорректными», их результат «тяжелым ударом по стабильности на Кавказе», а реакцию ЕС — недостаточной.
В своей речи в Европарламенте перед избранием на второй срок в должности главы Еврокомиссии фон дер Ляйен подчеркнула, что видит Европу заметно более сильным актором международной политики, чем она есть сейчас. Это прокламируемое стремление должно подкрепляться конкретными делами, системной политикой в отношении тех стран, которые либо сделали свой европейский выбор, либо свернули с этого пути.
ЕС должен научиться систематически поддерживать союзников и уметь показывать зубы, если процессы в государстве, будущее которого связано с Европой, далеки от демократических норм.
После избрания Дональда Трампа президентом США это важно, как никогда.
