«Забывается то, во что трудно поверить»: Теодор Шанин и его опыт управления биографией

Читая книгу, понимаешь, что автор книги «Стать Теодором» не столько переосмысливает, как это принято в мемуарах и автобиографиях, но конструирует жизненную историю своего главного героя, то есть самого себя. Шанин-автор предупреждает нас в предисловии, что покажет в книге несколько миров. Переходя из одного в другой, мальчик из вильнюсской еврейской семьи становится Теодором — политиком, британским ученым и основателем университета в Москве.

Теодор Шанин в своей автобиографии предлагает нам вместе с ним прожить увлекательное путешествие длинною почти в век. В книге читатель находит не просто набор фактов, но проходит через череду событий, полную перемен и потрясений.

Как и любой мемуарист, Шанин делится воспоминаниями: о детстве в Вильно в начале Второй мировой войны и о советской оккупации, о жизни в советском Самарканде, а затем в Польше, о борьбе с оружием в руках за свободу вновь созданного еврейского государства, об исследования крестьянства, об академической карьере в Великобритании и о создании магистерского университета в постсоветской России. Все это само по себе интересно.

Однако эта книга предназначено для иного чтения или даже иного читателя. Чрезвычайно важен личный опыт проживания автором-героем поворотов собственного жизненного пути. Сначала вынужденного — в силу его детского возраста. А затем уже опыта управления своей биографией, после того как главный герой берет власть над судьбой в свои руки.

***

Берет по современным меркам очень рано — в 17 лет едет защищать только что учрежденное государство Израиль. С этого времени автор и становится или начинает становится тем самым Теодором, которого многие знали уже на рубеже двадцать первого века, то есть в последние 25-30 лет.

Шанин не был уж так широко известен. Не стал он по-настоящему медийной личностью, не успел. Не был он и создателем какой-то супервлиятельной научной теории. Итоговый проект его деятельности — магистерский университет в Москве — тоже небольшая, бутиковая Высшая школа социально-экономических наук. Однако ее самоназвание «Шанинка» говорит об успешности этой образовательной инновации и несомненном успехе автора Шанинки.

«С самого начала я очень сильно ассоциировался с Московской школой не только потому, что был ее ректором, но и потому, что был ее движущей силой. Как предсказывал Юрий Левада в начале 1990-х годов, для того, чтобы это произошло, потребовались видение и решимость одного человека. В то же время в русском языке существует традиция использования уменьшительно-ласкательной формы существительных как знак привязанности и уважения. Это может относиться не только к людям, но и к объектам и учреждениям», — пишет Теодор Шанин.

Шанинка – совершенно особый университет в истории высшего образования постсоветской России. Прежде всего, это частный университет. Он задуман и создан частным лицом. В нем изначально культивировалась британская система обучения. И Шанин понимал, что механическая пересадка британского опыта в российскую систему образования невозможна. «Ведущие британские университеты представляют собой образовательную систему связанных друг с другом характеристик — их нельзя просто „выдернуть“ и „внедрить“ в другое социокультурное поле», — пишет он в книге.

Но можно использовать принципы, свойственные британской (пожалуй, что и европейской) университетской традиции. Это академическая свобода в научных взглядах и суждениях, а также в праве иметь и высказывать собственное мнение. А еще — равноправие студентов и профессоров в том, что касается научного поиска, возможности диалога и права на ошибку.

Кстати, одна из глав в книге, посвященная Шанинке, называется «Этика». Этические проблемы в современном обществе, в том числе в академической среде, не очень удобны, их стараются выносить за скобки. И такие подходы к высшему образованию был удивительным явлением в 1990-е годы. Да, и сегодня все еще остается большой редкостью.

Самое существенное, пожалуй, в замысле Шанина о высшем образовании для России было то, что новая школа должна была готовить кадры для научных исследований в области социальных знаний и для современных общественных практик, таких, в частности, как культурный менеджмент и социальная работа.

***

А началось все в середине 1990-х с подготовки преподавателей, умеющих учить по-новому и знающих современные концепции социально-гуманитарных наук. Социальные науки если и существовали в Советском Союзе до перестройки, то чисто в номинальном плане. И надо сказать, Шанинский университет удался. Уже более 30 лет он выпускает исследователей, преподавателей и практиков с современной гуманитарной подготовкой.

В определённом смысле автобиография профессора Шанина – его заключительный урок. Не книга наставлений и не учебник жизни — это было бы слишком банально. Скорее можно определить содержание этой книги как «педагогика судьбы». Если читать книгу с таким настроем, то вспоминается книга Станиславского «Моя жизнь в искусстве». Представленная в книге жизнь Шанина «от ребенка войны до профессора-визионера» — это несколько примеров самоопределения и успешного становления человека в нескольких, казалось бы несочетаемых и не вмещаемых в одну биографию, мирах.

«Стать Теодором» – книга об идеях, превращённых в принципы.

«У меня нет сомнения, что, если бы я рос в моей коренной семье, не было Второй мировой войны и всего такого, то вырос бы мягким, задумчивым молодым человеком с тенденцией прятаться по углам, читать философские книги, сочинять стихи или сосать палец. И командовала бы мной какая-нибудь умная, властная женщина. Но только действительность сформировала меня не таким. Надо напоминать себе все это: мы слишком рано забываем. Забывается то, во что трудно поверить», — так завершается книга Теодора Шанина.